Персонажи не имеют никаких сходств с похожими! Скрытый смысл, странно но отсутствует. Данный текст не автобиаграфичен! Во всяком случае так думает сам автор Тоесть я! Стихи не лезут в голову, решил попробовать себя в данном напровлении! Написанно за один день, так что если что не так.говорите исправлю!
Написанно по недоработанному и ужасному стихо-подобно-творению, моему! Ужасть...
**************
Развалины какого-то здания. 14:13. Двое рабочих разбивают каменную стену.
В сыром, слабо освещаемом свечами, помещении эхом раздаётся удары кирки и молота о вековой камень. Удары прекратились.
-Ну и чего ты стал? Давай долби стену, а то ведь знаешь что если опять в план не в ложимся нас уничтожат.
- Ты посмотри что я нашёл (разгребая камни, за которыми открывается вместительный проход. Из темноты пустоты достаёт что-то завёрнутое в продряхшую ткань.)
- Это ещё что за №;:%%?
- Незнаю! (разворачивая свёрток и доставая небольшой коженный журнал, на котором нет иницеалов, лишь надпись, на каком-то понятном, но странном языке «Убийца»
- Эй ты аккуратней, листы видать хрупкие! Вот находка, так находка!
- Знаю! Ты слушай что написанно…
Я с родителями жил в небольшом домике почти в самом краю нашего городка. Город наш назывался, с относительно недавних пор, - Йонг. Странное имя, не так ли?! Он был переименован так в честь какого-то уважаемого инквизитора и хорошо еще, что улицы не назвали в честь его родственников, да … как их там? Принадлежность не ввели! А если бы ввели? Представьте! Весь наш маленький, «богом» забытый, городок , и каждый гражданин в частности, носили бы после своего имени не имя отца своего кровного, а имя отца святого, такая мерзость как - де ЙОНГ.
Отец мой был плотником. Уважаемым и известным. Профессия эта была востребованной и хорошо оплачиваемой, поэтому спасибо отцу до пяти лет мы жили в достатке. А мать выращивала розы, и после продавала их на ярмарке. Ну во всяком случае маленькую часть…А так работала среди цветов ради своего удовольствия, так как, повторюсь, мы жили достатке! Но это было летом! А зимой она хозяйничала дома и часто могла играть со мной. Признаюсь только из-за этого и люблю зиму.
Моих родителей увели, когда мне было пять лет, на праздник «Святого Мора». Этот проклятый праздник придумал в нашем городе всё тот же незабвенный, чтоб его, Йонг на пике роста влияния святой инквизиции. В этот праздник казнили всех и много с особой жестокостью, цитирую «…дабы предотвратить окончательный приход зла в души грешников…»! Чушь! Но народ шёл… из-за скуки? Да они шли только на зрелище ибо это было единственным развлечением! Актёров театра и других из этой сферы уже давно поставили вне закона и сожгли и потому, народ шёл! И для него казнили всех, виновных, и невиновных. В принципе виновных-то не было, но как-нибудь инквизиции власть держать же надо. Вот они и держали, причём крокодильей хваткой! Именно на этом празднике я, до глубины души возненавидел всех тех, кто имел хотя бы какое-то отношение к белым рясам.
Ещё около 4-5 лет я жил у тёти, которая меня приютила, и каждый год, в тайне от неё, ходил на этот «святой день» в честь которого горели мои родители и как и тогда, с каменным лицом, я смотрел каждый год на новых жертв, воспитывая, распыляя, и формирую мою злобу в меч.
«Святой Мор» объявили как обычно с опозданием на несколько месяцев и погода уже была не летне-осенняя, а скорей зимняя, хоть снега и морозов как токовых ещё и не было. Как и всегда, я привязал «на место» отцовскую саблю и обвернувшись тёмно-зелёным плащом моей милой мамы, шёл на площадь. Шёл медленно, тщательно кутаясь от холодной, бьющей в лицо, мороси, обходя все лужи, и куда-то спешивших людей.
Как попал на место, и как очутился впереди всей толпы, у самого эшафота и костра, не помню. Да и это не важно! Важно то, что я увидел! В десяти метрах от меня стоят те…те… те из-за которых я всё это время лазал лунными ночами по чужим земляным участкам и отцовским клинком, свирепо воя, кромсал пугала до маленького кусочка, в щепки, тренируясь, сам не зная для чего!… И вот! Они рядом!… Но что такое?…что с тобой? Ты боишься? Почему ты не кидаешься на них с обнаженным кликом, когда они так близко?…Я тогда не знал, почему не кинулся. Да и сейчас не знаю. Но тем не менее процессия, оказывается, подошла к концу, и я пришёл в себя только когда случайно увидел огромные лужи крови, маленькими венками струящимися со «Сцены». Я никогда не был так близко к месту казни, смотрел обычно издалека, сидя на дереве вместе с другими мальчишками, и то, что я там увидел, шокировало меня и заставило забыть про всё! Почему? Вы покажите маленькому мальчику лужи крови, части тела разбросанные по сцене и телега, куда слаживают обычные тела после казни….сегодня телег было три…У меня стало темнеть глазах, и подкашиваться ноги! Я уже с трудом стоял.
Тем не менее, финальное выступление представили на редкость не торжественно, простым махом руки и скромной фразой «Начали». И пока верховный судья и отец святой Йонг произносил длинную, обвинительную тираду, два подполачника притащили следующую жертву! И ударив по ногам повалили её на колени… Да это была она! Красивая девушка лет 20 стояла на коленях, полуобнажённая, избитая, перед этими сволочами…Детьми святыми! Стояла и насмехалась над каждым, заглядывая в глаза толпе! Всем по очереди! И большинство опускала глаза, не выдержав её тяжёлого взгляда…И вдруг она встретила мой, испуганный, но наполненный ненависти взгляд! И улыбнулась! Улыбнулась и мне даже, показалось, что она что-то поёт. Тихое, весёлое, мелодичное. Я забыл почти про всё. Стало так хорошо. Я почувствовал такое тепло, с которым могло сравниться только тепло матери. И глаза! Глаза, как они похожи на мамины! Такие же большие, блестящие, и голубые!
Святой отец продолжал читать обвинения, народ кидал в девушку всё что в руки попадет, но в основном конечно промахивались. Из рядов привилегированных встал один из тех , у кого обычно мордочка самая противная и отторгающая. Он или богатей какой-то или ещё кто. Встал, достал красивый самострел, украшенный золотом, подошёл к девушке сзади и с довольной ухмылкой ей в левый бок разрядил. Со стоном она подалась вперёд и упала на окровавленные доски! Волосы прикрыли измученное болью лицо! В это время толпа взорвалась дикими криками радости и кое-кто даже скандировал «Смерть ведьме». Но один крик «МАМА»был на столько грустный, и мёртвый , что он заставил пошевелиться лежащей на эшафоте девушку, и заставил замолчать толпу! Я посмотрел туда откуда доносился этот-полу крик полу стон. Там стояла девочка лет шести, одна! Потому что люди отступили от неё на шаг или два, что бы ни подумали что она с ними! А за ней уже подполачник летит. Ну правильно! Мать и маленькая дочь сгорают на костре под одобряющие крики люда! Такого ещё не было…И вновь я поймал взгляд раненой девушки! Но это уже был взгляд не милой женщины, а взгляд надежды, ненависти, и ярости закипаемой от бессильности что-либо сделать! Взгляд волчицы!
Я не знаю что тогда со мной произошло, но я побежал! Побежал в ту сторону где Помощник святоши тащил девочку за руку на эшафот. Я помню как отцовский клинок врезался в кольчугу на его шее! Но я его не убил. У меня не хватило силёнки тогда пробить защиту ! Но он упал корчась от боли и держась за немного надрезанное горло, я в это время сделал только то, что должен был сделать. Схватил девочку и побежал вновь, махая своим оружием по кругу, что бы люди случайно нас не сумели бы схватить! И люди расступались, давая нам широкий коридор. Я бежал и слышал как кричали люди «держи их», я бежал и слышал как отряд лучников уже встал в два ряда и были отданы команды «Готовсь» и «Цельсь» , я бежал и слышал как в самый последний момент Раненая мать накинулась на этих стрелков. Но бежал и не оборачивался! Мы обмерли когда нас схватили чьи-то руки и затащили в дом! Женщина в траурной шали , с смешными морщинами на глазх, и с добрым лицом, закрыла дверь на засов! После дала нам мешочек с хлебом и другими вкусностями и велела вылезти через окно, в другой части дома и уйти в лес по проулкам! Всё что мы только смогли сказать это спасибо, и побежали вновь! Потому что в двери уже ломились! А Женщина села напротив двери и улыбаясь ждала, когда дверь не выдержит натиска. Убегая к лесу мы слышали как люд схватил уже двух женщин и потащил на костёр! Слышали треск дерева в огне И крики их, перебивающие, довольный гул народа. Остановились мы лишь тогда, когда сил уже не осталось что бы сделать хотя бы три шага. Немного передохнули и двинули дальше… Прошли ещё много пока не увидели цепь болот! Отец мне любил рассказывать, сказки, охотничьи байки, и просто любил давать советы которые не могут пригодиться! Я знал что в таких случаях мог предпринять Йонг и предложил своей спутнице обмазаться в болотной жижей перейти в другое болото подальше от первого и полежать где-нибудь в камышах до ночи! Сказал что так можно сбить стаю волков идущих по следу, или собак! И она согласилась!
Святые и правда пустили по нашему следу гончих! Но долго они нас не искали кому охота лазать ночью по лесу, полному хищниками, ища двух маленьких детей, которые и без того скоро здесь погибнут сами, ну хотя бы от голода. И они нас перестали икать, но потом поймут что зря… Так это позже! Когда настала ночь мы уже смыли грязь и развели костер на островке, почти в центре самого большого болота и поставили в огонь железную чашку которая лежала в мешке. Вы бы видели как мы варили с ней цыплёнка, который нам дала женщина в чёрной шали! Ничего толком сделать не могли…потому что всё время смеялись. Я пытался, что то кинуть, найти, добавить в еду , а она смеялась зараза маленькая…Да так! У ней был такой звонкий заливистый, и заразный смех что я бросил свои попытки приготовить, что-то, просто положил мясо в кипяток и тоже закатился хохотом. Вдруг она подбежал ко мне и поцеловала в лобик, и сказала «Папа» и вновь мы с ней залились смехом уткнувшись в листву. Так ко мне и прицепилось! Я отец, а она моя очаровашка дочка!
Кое-как переночевали, и пошли дальше. Через два дня наткнулись на хижину где жил наш будущий учитель-отшельник. Он нас приютил, и по нашему общему желанию начал нас тренировать боевыми искусствами. А он раньше был личным и лучшим воином старого короля. Нас тренировал так, ради удовольствия, и сам вспоминал! Что мы делали, как жили, чему научились, я описывать не буду. Просто скажу что прожили весело 10 лет!
Каждый месяц Наш отец-учитель Уходил в ближайший город и запасался продовольствием. И говорил, что если я не прейду через день- уходите! Мы не знали почему он так говорил, да и не спрашивали он бы просто отшутился! Но один раз он не вернулся…И у нас впервые сработала сигнальная ловушка, которую мы устанавливали и маскировали лично с сестрой под руководством учителя. Спрятались средь кустов, и те кто нарвался на нашу ловушку не заставили себя ждать. К нам пожаловало где-то пятнадцать человек которых мы вежливо вырезали, впервые лишив кого-то жизни! У одного мы узнали что случилось с наши учителем и странно, дали убежать, даже не пытались догнать или метнуть вслед нож…Наш учитель был арестован и сожжён за организацию антиинквизиторских кружков и покушение на архиепископа…Как он мог, вести войну против наших врагов, и научив нас всему что умел сам, и не взять нас с собой!!! Это не честно! В порыве ярости объявили в след убегающему парнишке, что у церкви появились два старых, и опасных врага. После собрались и ушли. Ушли в другую часть леса. На самом деле лес был огромен, протягивался на три стороны , на тысячи лиг в эти стороны! А с другой находилось множество Инквизиторских городов, и если постараться, можно даже до столицы добраться. Поэтому мы решили остаться в лесу! Ведь за 10 лет мы его облазали вдоль и поперёк. И знали уже значительные территории!
И стали, как и обещали отцам святым и раз двадцать себе , на болотах, мстить, за тех то стоял спина к спине и держался за руки, на костре…и мстить за себя...Вели так сказать партизанскую войну! Вдвоём вырезали целые отряды! Грабили городки, и убивали отцов святых. Среди населения мы уже давно стали живой легендой, а среди святых головной болью… Но пишу я этот дневник из тюрьмы на листах из сушёной кожи, что говорит о том что мы перегнули палку. Чернило получилось конечно не первый класс но всё же! Плесень с мхом толчённым и другой мерзостью что находится в изобилии в моей камере, разбавленным в лужице, пишет, ну и ладно. Мы обнаглели и сунулись в столицу, которая находилась, в принципе далековато от леса. Залезли в центральный собор, убрали стражу, и скрысили скипетр архиепископа. Скрылись без особого труда!…Вот смеху то будет когда завтра на святом празднике, он выйдет без него или с макетом…Забежали к другу которого мы не видели уже давно, у него заночевали. А эта мерзость в святые подалась и напоила нас снотворным! Вот и проснулись здесь! В камере! Сволочи инквизиторские…хотя бы в одну камеру нас заточили! Ненавижу! Я же не могу без неё!
Я здесь пишу дневник, а она , у себя там в холодной камере поёт свою песню, ту самую которую она сочинила в тот, наш день… Наш день… Почему наш? Тогда, вырезав очередной отряд мы побежали в водопад плескаться, как обычно нагие…хм… я не знаю что с нами произошло, и не помню как слились наши губы , но это было что-то нереальное, фантастическое, ласковое… чувствовал её частое дыхание, слышал тихий, нежный голосок, звучащий над самым ушком. Я помню тот блеск глаз, и мягкие руки на моей шее…И тогда я был её, Она была моя. Лес был наш, и водопад, и ветер, и луна со звёздами! И ночь была наша! Всё было наше! И если завтра она будет гореть на костре…Моё сердце взорвётся, даже не услышав её крики! А она не закричит! Как и я! Не дождется никто наших криков! Мы умрём не проронив ни слова! Мы умрём вместе! И куда бы не попали, мы будем вместе! Ибо грешили вместе и поровну!
У меня получился целый коженный фолиант! Но мои листы, когда-нибудь, да и закончились! Я не знаю зачем я это написал! Скорей всего дневник мой не доживёт до первого читательского взгляда! Но этим я почти подытожил свою жизнь. Последние штрихи будут завтра, но увы они не попадут в мой дневник! По многим причинам и основная из них у меня кончилась краска! Эх в ударе я сегодня! Шучу везде! ха-ха-ха!
Интересно, когда-нибудь исчезнет ли главная проблема инквизиции? Жаль что я этого не увижу! Ну что ж… прощаюсь сам с собой и заканчиваю писать бессмысленно! …
-Ух ты! Вот это да! Слушай… А я где-то про этих двух слышал! А! Мне же бабушка моя рассказывала! Говорит что были такие вот, растакие! Защищали то и то что здесь не написано! Видимо они это не признавали как поступок поэтому описал лишь центральную цель! Во! А вот что мне бабушка рассказала о том, что здесь не написано! Она сказала что её пробабушка была на той площади когда их вывели на казнь! Их привязали порознь к столбам, лицом к народу! Они перекинулись лишь двумя фразами,
и после развернулись и смотрели молча на народ весело улыбаясь! И когда уже прочитали длинное обвинение и приговор, и уже собирались поджигать со всех сторон на солдат накинулись войны одиночки и банды! Всего человек 150! Почему-то сразу прибежали войны отовсюду и завязалась битва в общем! Двух приговорённых отвязали и начали отступать! Но архиепископ тогда запасся планами! С крыш и из окон повысовывались лучники и по команде просто уничтожили всех! Только пробабушка моей бабушки осталась жить!? Почему? Может быть потому что она стояла почти с краю…И ещё кстати…тел многих так и не нашли! Может это конечно добавлена мистика…но!
- да уж! Надо бы отнести это в библиотеку к моему знакомому…
- Угу..Но сначала план….и так сколько времени потратели. Вперёд!
- Ну вперёд!
Вот по этому стихо.эээ забить.это так сказать.крик бредовой головы в полу сонном состоянии...
Шагаю медленным, шагом к площади,
и пробираюсь средь людей.
А там уже заржали лошади.
И крик восторга человеческих детей.
Пробрался близко к эшафоту,
И вытянулся во весь рост.
Увидел кто казнён в эту субботу.
И что кровь залила весь помост.
Услышал Торжественную речь успеха.
Толпа взорвалась! Ликовала!
Ей даже дождь холодный не помеха.
Она давно как будто это ожидала.
Когда палач упился радостью народа.
Одну из пленниц притащили.
И под проклятья сумасброда.
На колени жертву повалили.
На взгляд ей было где-то 19. Диво!
Стройна, была! Красива.=>?
Она смотрела гордо, и глумливо.
Хотя была побита, и нага!
судья продолжал своё грязное дело
А люд кидал всё что в ладонь попадёт
И пили взглядом её обнажённое тело.
Я Слышал Насмешки! весь этот гнёт!
Смотрю ей в глаза , а она мне улыбается.
И кажется даже что-то поёт!
По щеке моей слеза ползёт, ускоряется!
И мир предо мною плывёт.
Я помню того, что из богатых верзил.
Своею особой он всех удивил.
Достал арбалет! Видно он их любил.
И с довольной ухмылкой, ей в бок разрядил.
Девушка , вскрикнув, упала на доски.
И волосы русые покрыли лицо.
Но "Мамочка!!!!" ,крик,умирающей ласки.
Заставил её на колено подняться!
Её заставил, дрогнуть лицо.
Я туда посмотрел, где был крик обречённый
А там, лет пяти, девчушка стоит.
На глазах не слезинки, но вид похоронный.
А за нею уже подпалачник летит .
И мать впилась в меня взглядом таким,
что сердце закричало истошно.
А толпа предалась восторгам! ПРОСТО Диким!
Таким, что душе становилось тошно!
Кинулся я к этой малой девчонке.
Подполачника, саблей, на отмах рубанул.
Но жив он! Видно у меня мало силёнки!
Я девчонку схватил,
Пока я бежал, средь людей с этой крошкой.
Войны вскинули луки, бросив штандарт
А (Мать) бросилась! На них дикой кошкой.
Закрыв нас, от, .Смелых. солдат.
Но всё-таки есть средь этой огромной толпы.
и Добрые люди как бог.
И мысли что я бы смог убежать, нелепы.
Я б этого сделать не смог.
Та женщина появилась как ангел хранитель
в траурно чёрной робе.
(В охапку сгребла и втащила в обитель!
Я сказал лишь спасибо тебе!)
У неё мы мешочек, с хлебом схватили,
И побежали через чёрный ход.
А на улице, трубы, тревогу забили.
Уже в двери ломился народ.
Тогда по лесу, мы долго летели.
Я остановился, и пот утёр.
И слышали как люди тех женщин подняли
И потащили в костёр.
отступление.....
(Странно! Пытаются люди измерять скорость света.
Или кораблей быстрых, в морях.
Но никто, и не мерил крика смерти, привета.
Скорость взлетающей плоти не инквизиторских кострах.)
продолжаем
Когда ночь настала, развели огонёк.
Что б прогнать неприятный озноб.
А она хохотала, когда дул ветерок.
Подбежала и меня чмокнула в лоб.
Почему мы тогда так дико смеялись?
В листву зарывшись лицом.
И тогда же, мы впервые крепко обнялись.
И она меня назвала отцом.
Прошло десять лет. И мне восемнадцать.
А мы с ней по жизни идём.
клятву, что дали, в лесу раз так двадцать.
Мы как религию чтём.
Тогда с ней, всем, мы мстить обещали.
За всех кто за нас был на смертном одре
За тех кто к друг другу спиною стояли
Сгорая в адском костре.
Мы выросли с ней, стали убийцами тени.
И кто должен сгинуть, умрёт.
Мы всех ненавидя нападаем из тени.
А всё остальное не в счёт.
Каждый раз, войны кровью, своей умывались,
Когда мимо нашего лагеря шли.
Ну а мы после, до нага, раздевались.
И в водопаде плескаться с ней шли.
Да я помню ту ночь, что для нас стала сказкой.
Когда губы наши слились.
бросили "папу и дочь", служившей лишь маской.
и дуг другом тогда напились!
Но всё вернулось в начало, замыкается круг.
Но теперь, сжигать будут нас.
И сейчас, ты со мной, моя любовь и мой друг.
Мы проиграли с тобой один раз.
Я не рыцарь, из сказки, на белом коне.
Что враз нас прочь унесёт.
Увы я привязан, как все мы на склоне.
И это плетью мне душу секёт!
Я брошу взгляд на тебя, рысь ты моя.
И в испуге, мне не понять.
Ты всё так же моя, но уже ты другая.
Твоя Предо мною сгоревшая мать.
Такой же , холодный насмешливый взгляд.
На публику смотрит открыто.
И что-то поёт про судью, будь он проклят!
Уж сколько им душ перебито.
Моё сердце с тобою умрёт, не узнает никто.
когда тебя подожгут
и пусть криков наших не услышит никто,
пускай хоть всю жизнь они ждут.
ВОТЬ!